«Любимов — Ромео, Любимов — Петруччо, Любимов — десятки молодых героев в современных пьесах, более или менее похожих друг на друга… Какое все это имеет отношение к нынешнему Театру на Таганке? Какая связь тут с тем уверенным в себе мастерством, с каким был поставлен „Добрый человек из Сезуана“, с той режиссерской дерзостью, которая на сегодня отмечает весь путь Театра на Таганке, с той педагогической волей, наконец, которая определяет монолитность этого театра и многие его художественные качества?

При чем тут имя Любимова — многолетнего героя-любовника вахтанговской сцены, обожаемого толпой поклонниц? Куда вдруг исчезла милая сентиментальность черт этого лица, откуда им на смену явились совсем иные, взрослые, волевые черты? Ну, хоть бы что-нибудь, хоть какая-нибудь частность намекала бы раньше на эти новые свойства и возможности! Нет, ровным счетом ничего. Двадцать лет добросовестной актерской работы, безоблачное амплуа лирического любовника, хорошее отношение товарищей, а впереди — грустный момент перехода на роли пожилых героев. Такой рисовалась биография актера Любимова, а о том, что представляет он как педагог и что делает в Вахтанговском училище, никто из театралов ничего толком не знал. Иногда о такой „закрытой“ работе ходят какие-то слухи, а тут — ничего.

Взрыв этой репутации произошел в тот вечер, когда на публике был показан „Добрый человек из Сезуана“. Мнения разлетелись вдребезги. Вместо обычного, рядового педагога вахтанговской школы (точнее — Вахтанговского училища), человека, в чью задачу входит продемонстрировать профессиональные качества своих учеников, создатель студенческого спектакля предстал абсолютно зрелым режиссером-постановщиком. Мало того, что им был заново открыт Брехт, но уверенно, как само собой разумеющееся дело, отбросил каноны „учебного“ спектакля. Об участниках того „Доброго человека“ забыли судить как о студентах. Мысль о новом театре родилась у всех, кто на спектакле присутствовал.

Любимов оказался счастливчиком. Хоть и поздно, но он как режиссер явно родился в рубашке. Не прошло и года, как был создан новый Театр драмы и комедии на Таганке. Прошло еще несколько лет (всего два-три года), и к театру этому не просто привыкли, но без него театральную Москву уже и вообразить себе невозможно.

Событиями общественного, не только театрального порядка становились один за другим почти все его спектакли».